Советник привел его к бурной реке. Было не понятно, откуда и куда она текла, но создавалось полное впечатление бурного горного потока!

– Переплывай на ту сторону!

Архан аж задохнулся от абсурдности приказа! Да с тем весом, который на нем, его плавучесть отрицательнее топора!

– Куратор, я…

Мощный удар, которого Зиргрин просто не ожидал, отправил парня на землю.

– Тебе было сказано не говорить без позволения! Плыви давай! Пошел!

Не самым нежным пинком советник спихнул наряженного в тяжелые груза юношу с обрыва прямо в поток.

Начав немедленно тонуть, архан осознал, что глубина реки была неизвестна, но явно больше десяти метров, на которые он уже погрузился. Если так пойдет дальше…

Перед мысленным взором окружавшие его воды окрасились знакомым алым цветом. Ну уж нет! Он здесь не сдохнет!

Даже боги не знали, каких неимоверных усилий стоило Зиргрину всплыть за таким необходимым ему воздухом. Его тело работало, словно взбесившийся механизм, пытаясь противостоять весу грузил. Нет, он не был идиотом, и, конечно же, попытался отстегнуть ремни. Но они не поддавались! Скорее всего, это были артефакты, так как пальцы не смогли обнаружить застежек на тех местах, где они были.

Весь остаток дня архан посвятил борьбе с могучим потоком. Он выяснил, куда и откуда он тек. Это была искусственная закольцованная река. И за этот день его раз за разом проносило мимо спокойно наблюдавшего за ним куратора, наверное, раз сто! Но он выбрался. Когда уже начинало смеркаться, Зиргрин выполз на противоположный берег. Легкие так горели от перенапряжения, что почти каждый вдох превращался в саднящий кашель. Стоило парню оказаться на берегу, как он немедленно потерял сознание.

– Добро пожаловать в «зверинец», мелкий ублюдок, – проговорил подошедший Советник, вызывая через артефакт связи рабов. – Это была только разминка.

Когда два крепких раба внесли бессознательного и насквозь мокрого Зиргрина в домик, бросив его прямо на пол, Аса не знала, что ей делать. Она попыталась перетащить архана на кровать, но он был слишком тяжелый! Видимых ран на нем не было, так что все, чем могла помочь девушка – это высушить его полотенцами и накрыть одеялом.

– Возьми!

Рабыня вздрогнула от неожиданности, когда рядом с ней неизвестно как оказался одетый в черное куратор. Он протягивал девушке стеклянную бутылку, в которой плескалась какая-то мутная зеленая бурда.

– Остальное найдешь за порогом. С этого момента он должен пить только это. Воду пить ему запрещено, так и передашь.

– Поняла, господин, – произнесла девушка, принимая бутылку. Не ей вмешиваться в дела теней.

Архан очнулся через пару часов. Попробовав пошевелиться, он протяжно застонал. Что за безумие это было? Разве можно подобное назвать тренировкой? Тело беспощадно болело.

– Господин, – послышался мелодичный голос Асы. – простите меня, мне не хватило сил перенести вас на кровать…

– Все хорошо, Аса. Было бы удивительно, получись у тебя это, – с некоторой ненавистью архан взглянул на запястье, где намертво был закреплен один из ремней с утяжелителями.

– Ваш куратор, господин, велел передать, что вам нельзя пить простую воду. Теперь только это…

Она протянула бутылку с какой-то тошнотворно выглядящей жижей. Зиргрин взял бутылку, открыл и понюхал. Пахло не лучше, чем выглядело. Но, несмотря на то, что он не мог понять состава, общее назначение вычленить сумел. Это можно было бы назвать стероидами, но подобное слово не способно точно описать принцип действия. В жиже были крайне дорогие добавки, способствующие увеличению выносливости, скорости мышления, реакции… Да земные спецслужбы за одну такую бутылочку удавились бы! Стараясь не думать о вкусе и запахе, архан осушил бутылку. Сила ему нужна. Очень нужна.

– Принеси еще. Это ведь не единственная бутылка?

– Там, за порогом, две бочки, господин Зург.

Аса принесла еще этой жидкости. На этот раз она была не в бутылке, а в обычной глиняной кружке. Бурда на разлив. Зиргрин принял кружку и наполнил свою флягу из снаряжения тени, прицепив ее к поясу с грузами. Он еще удивлялся, что тот парень был в одних трусах! И вот, сам так ходит. Для тренировок, вроде прошедшей, снаряжение ему не понадобится. Скорее всего, попытайся он одеться, куратор немедленно велел бы все с себя снять. Чтобы он не пользовался снаряжением для облегчения тренировок.

На следующее утро он лез на скалу. Без снаряжения, с тянущими вниз грузами, держась на исключительной цепкости своих когтей. Скала была не просто отвесной, она была вертикальной! Метров сорок в высоту! Кто хоть раз видел замок Ласточкино Гнездо в Ялте, пусть бы попробовал себе представить подъем от кромки воды до самого верха! А если еще и с непомерным весом?

Так потекли дни. Каждый раз куратор изгалялся по-новому. Иногда они устраивали спарринги, в которых опытный Советник, много лет посвятивший себя службе Гильдии теней, под орех разделывал Зиргрина. В такие дни архан приползал в свой домик весь израненный и едва живой. Аса заботилась о его ранах, отвлекая веселыми шутками и разговорами от постоянного напряжения, в котором пребывали нервы бывшего принца. Наверное, девяносто разумных из сотни в такой ситуации предпочли бы смерть. Быть может, Зиргрин тоже ее предпочел бы. Если бы не Алая Река. Он лучше других знал, что любая мучительная участь была лучше Отстойника для душ самоубийц. И это заставляло стискивать зубы и выполнять живодерские приказы куратора. Тем не менее, моральная поддержка Асы буквально вытаскивала архана из пучины отчаяния и тоскливых мыслей. Она была единственным лучиком света в этом месте. Нет, он не чувствовал к ней никакого влечения. Хотя и был, по идее, уже в том возрасте, когда тело начинает реагировать. А учитывая, что Аса была не только хороша собой, но еще и единственной представительницей женского пола, которую он мог видеть за последние годы, Зиргрин находил это странным. Пусть она и была для него другой расы, но память о человеческой жизни была еще свежа, так что красота человеческих женщин не казалась ему чуждой. Казалось, пожелай он того – и рабыня немедленно отдастся ему. Но он не желал. В конце концов, Зиргрин стал с новым подозрением смотреть на ту жидкую бурду, которая заменила ему воду. Он был практически стопроцентно уверен, что туда добавлялось что-то, контролирующее либидо. Да и не только ему. Иначе как бы уживалось столько подростков в ограниченном пространстве, пребывая в том возрасте, когда гормоны заменяют разум и чувство самосохранения?

Как и обещал приведший его в «зверинец» Советник, Зиргрин был вынужден сражаться каждую неделю. И противники действительно были опасны. А куратор все чаще запрещал использовать снаряжение, заставляя импровизировать, используя в качестве оружия окружающее пространство. Потом, после боя, куратор разъяснял допущенные ошибки и то, что могло послужить оружием. И если архан мог использовать несколько предметов из окружающей местности, то куратор указывал на сотни, даже тысячи. В его глазах даже песок под ногами мог стать орудием убийства, если хватит мозгов правильно его использовать! Куратор вел себя с Зиргрином крайне грубо, но парень не мог не признать, что получал просто бесценные знания. Для убийцы. Любому другому ни за что не потребовалось бы знать, под каким углом нужно держать кленовый лист, чтобы перерезать им человеку горло.

Вскоре к общим занятиям добавились вскрытия трупов. Под домиком архана оказался просторный подвал с весьма зловещим оборудованием. И это оборудование ему также пришлось осваивать. Вначале куратор обучал его правильному вскрытию трупов, указывая на различия у разных рас. А к концу третьего месяца своей жизни в «зверинце», когда на руке парня появилась третья годовая полоска, они приступили к пыткам.

Зиргрину казалось, что после всего пережитого, он способен выдержать все что угодно. Но оказалось, что он ошибался. В такие моменты куратор через заклятье «клетки» брал его тело под полный контроль, показывая и рассказывая, как доставить максимальное количество боли, как вести пытки, чтобы после них не оставалось и следа. И напротив, как максимально изувечить, не позволяя умереть… Для парня оказалось настоящим шоком, что куратор может полностью руководить его действиями, заставляя смотреть на то, как его собственные руки режут и прижигают, вскрывают грудную клетку еще живым рабам. И все это под безостановочный вой боли и безэмоциональные комментарии куратора.